В августе Георгию Данелия исполнится 81 год. Последние десять лет он не снимает кино. Дело не столько в возрасте мэтра, сколько в неготовности нынешнего кинематографа принимать его обратно в свои ряды: слишком заметна будет разница между теперешними фаворитами и Георгием Николаевичем, к которому вполне применимо расхожее выражение «живой классик». При этом он – один из немногих, чьи ленты от времени ничуть не потускнели, а, пожалуй, с каждым годом наполняются новым смыслом. Достаточно вспомнить фильм «Кин-Дза-Дза»: если чуть отъехать от МКАДа, легко заметить, что Земля все более напоминает печальную планету Плюк...

За свою жизнь Данелия не занимал высоких административных должностей, не выслуживался, не подписывал «коллективок» и не боялся общаться с людьми, которых советская власть записывала в диссиденты. И, тем не менее, сделал образцовую – для художника – карьеру.

Власть злилась: одна из лент Данелии, сатирическая комедия «Тридцать три» (1966), была изъята из проката. Но "изъять" Данелию было невозможно: человека, который получал призы на международных фестивалях в Карловых Варах, Венеции, Акапулько, Мар-дель-Плато, Рио-де-Жанейро, Сан-Себастьяне, Авеллино и др., нельзя было обойти вниманием. Фильмы становились лидерами проката – этот факт замолчать было невозможно. Так что и звание народного артиста России (1974) ему дали, и Госпремию РСФСР (1981 год, за «Осенний марафон»), и Госпремию СССР (1978 год, за «Мимино») режиссеру скрепя сердце вручили.

Впрочем, настоящий зрительский успех, как известно, не зависит от наград. С середины 60-х и до середины 80-х Данелия был в первой тройке (вместе с Гайдаем и Рязановым) советских комедиографов. Поставил множество фильмов, которые разошлись на цитаты. «Дядя Петя, ты дурак?» («Сережа», 1960, совместно с Игорем Таланкиным; повесть Веры Пановой давно и прочно забыта, а фильм жив до сих пор). «Вы пройдете в больницу, собаку – на живодерню, а хозяйку – под суд!» («Я шагаю по Москве», 1963). «Цианистый калий. Одной десятой достаточно, чтобы отравить всю Грузию. Накапаем им в ручеек» («Не горюй!», 1969, кинодебют Бубы Кикабидзе). «Ларису Ивановну хочу» («Мимино», 1978). «Хорошо сидим!» («Осенний марафон», 1979). «Ку-у-у!» («Кин-дза-дза», 1986). И так далее. Знаменитые «Джентльмены удачи» А. Серого («Моргалы выколю!», «Снег башка попадет, совсем мертвый будешь») тоже сняты по его – и Виктории Токаревой – сценарию.

Данелия был режиссером-постановщиком первого и, кажется, последнего советско-франко-израильского фильма («Паспорт», 1990, где француз Дармон сыграл грузина, а русский Янковский – еврея). В большинстве своих фильмов снимал, хотя бы в эпизодах, Евгения Леонова (а тот, чаще всего, пел в кадре: «Мыла Марусенька белые ножки» – это было своеобразным талисманом режиссера). В большинстве своих фильмов старался, как Хичкок, мелькнуть сам – это тоже было традицией (в «Осеннем марафоне» изобразил одноглазого штандартенфюрера – пародию на Штирлица).

Жаль, что простые российские граждане о человеке по имени Георгий Данелия знают меньше, чем о режиссере Г. Данелии. К счастью, перестав заниматься режиссурой, наш герой занялся мемуаристикой – и книга «Безбилетный пассажир» (написана в соавторстве с московским литературным критиком и телесценаристом Татьяной Кравченко) представляет не только познавательный интерес. Поскольку «Безбилетный пассажир» – хорошая книга. И не просто хорошая, а блестящая. Не откажем себе в удовольствии при дальнейшем рассказе о жизни и судьбе Георгия Николаевича взять за основу именно это литературное произведение.

Живое, легкое сочинение Данелии лишено намека на бронзу прижизненного монумента, на позу непогрешимого мэтра, на самолюбование или желание встать на котурны. Книга, вдобавок ко всему, получилась чрезвычайно смешной – на уровне лучших данелиевских комедий. И если ирония для всякого мемуариста есть замечательное свойство, которое придает повествованию вкус и остроту, то высшая доблесть для мемуариста – самоирония, умение не бояться выглядеть смешным или даже глупым.

« – Надо отдать его во ВГИК», – сказал отец, когда я окончил школу.
– Почему во ВГИК? – спросила мама.
– А куда его, дурака, еще девать?
Отец мой, метростроевец, считал работу в кино несерьезным занятием и предложил ВГИК, как крайний вариант.
– Там хотя бы блат есть, – добавил он».

Именно с этого диалога и начинается книга, задавая тон и темп будущему повествованию. Герой-повествователь во ВГИК не идет из принципа (не хочет пользоваться блатом), однако муза кино все равно настигает его – уже архитектора с высшим образованием, сотрудника солидного НИИ, почтенного женатого специалиста.

Рассказчик с грехом пополам поступает на Высшие режиссерские курсы, мыкается со сценариями, ставит первые картины и потихоньку-полегоньку выходит в люди. На пути героя встречаются такие колоритные типажи, как Михаил Калатозов и Иван Пырьев, Сергей Бондарчук и Верико Анджапаридзе, Борис Андреев и Владимир Баскаков.

Кто-то любит рассказчика и помогает ему, кто-то норовит слопать, словно сказочного Колобка, но в конце как-то все обходится... Вот юный Никита Михалков на съемках «Я шагаю по Москве» приходит к режиссеру с ультиматумом: либо повысят оплату труда, либо он отказывается от роли (при легком нажиме выясняется, что это старший брат, Андрей Кончаловский, его надоумил)... Вот в разгар съемок «Пути к причалу» в кофре вместо камеры вдруг оказывается контрабандный сахар... Вот композитор Гия Канчели приносит режиссеру гениальную музыку – но совсем не такую, какой она должна быть в фильме... Вот на съемках фильма «Слезы капали» озеро намертво замерзает аккурат накануне того дня, когда герой Леонова должен в нем топиться... И тому подобное.

Данелия изображает свое существование в мире кино как цепь неловкостей, ошибок, случайных совпадений, счастливого стечения обстоятельств, незапланированных просчетов и непреднамеренных побед. Все свершается как бы само собой: там, где герой лезет из кожи, его может ждать обидный провал; там, где герой не ждет от Фортуны ничего хорошего, вдруг светит успех. Таким образом, перед нами – характерный для жанра лирической комедии образчик жизненного пути честного простака, невольного баловня судьбы, родственника Бенжамена Глонти из «Не горюй!» и Мимино.

Умный человек, читая книгу, рано или поздно понимает, что в действительности все было, скорее всего, не совсем так (иногда проще, иногда сложнее и в большинстве случаях далеко не так забавно); что «Безбилетный пассажир» выпадает из жанра «чистой» мемуаристики, приближаясь к высокой прозе (что называется, «основанной на реальных событиях»).

Подобно Сергею Довлатову, Георгий Данелия, оказывается, обладает счастливым даром превращать в литературу собственную жизнь. И сам повествователь, и окружающие его люди с реальными фамилиями здесь, прежде всего, – персонажи авторской прозы. Недаром же первые издатели «Безбилетного пассажира», кое-что сообразив, заслонилось от возможных упреков вполне дурацким словечком «байки» в обозначении жанра. Хотя гораздо справедливее и точнее было бы назвать произведение романом. И, к счастью для нас, этот роман продолжается и поныне – дай Бог Георгию Николаевичу здоровья.

Лев Гурский